"О высоком и прекрасном". Честно говоря, для меня всегда оставалось большой загадкой, почему на русскую музыку (а особенно на русский рок) смотрят как Ленин на буржуазию... Что в этом плохого, если людей НАШЕй страны пишут какие-никакие песни и как-никак играют на гитарах. Сколько в интернете «гонений» на Цоя? Миллион... Но, вообще, сейчас не о "Кино". Если эта группа еще терпима среди снобов, то дискам/кассетам «Сектора газа» желают смерти в... сельском туалете. Мол, они только и достойны того, чтобы их утопили в дерьме. А почему? Ладно, признаюсь, у «Сектора» в песнях достаточно много сквернословий (Господи, они ими брызжут!), но тем не менее люди забывают о таких прекрасных вещах, как «Ночь перед Рождеством»... А мне так приятно становится, когда я слышу в наушниках голос Юры Клинских (все-таки склоняется ли его фамилия?), которые далек от идеального, которому в опере никогда ни петь, да и в метру ему бы кинули максимум десять копеек. Однако я слушаю, и мне становится так хорошо от этого милого и простого «Как-то ехал я перед Рождеством...». И пусть музыка там явно не тянет на музыку европейского уровня, но мне и этого вполне хватает.
Но все же «Сектор газа» - не единственная группа, которую терпеть не могут. Например, «Король и шут» тоже никогда не отличался большим количеством поклонников. «Мол, панков в России нет, их музыка - дерьмо, мы будет слушать "Sex Pistols"» и пр., пр. в таком духе. А мне вот все равно: панки они - не панки, анархисты - не анархисты. Мне нравятся тексты и музыка. Все. Их простые «Забытые ботинки», которую за душу берут; их «Кузьма и Барин», который я могу слушать бесконечное число раз и улыбаться. Нет, никто ценит простоты этой музыки, а вместе с тем она так мила!...
Но обиднее всего становится тогда, когда группы не знают, а ведь у этой группы чуть ли не тридцатилетняя история, шикарные тексты и музыка. Конечно я говорю о «Крематории». Не думаю, что кому-нибудь в ЕС придет в голову сочинить песню о девочке Тане, которая «твердила мне о тайне сна, о том, что все в конечном счете растает без следа как то вино, что было выпито вчера»; про нерадивого Хабибулина, которого нельзя одного дома оставить, потому что он обязательно получит венерическую болезнь, умрет и его ограбят... Не могу не согласится, что эти песни не учат ничему хорошему, но... как легко мы узнаем в них свою жизнь, когда внезапно «голубь, голубь а-а-а... прямо сверху а-а-а», когда, возвращаясь от любимой понимаешь, что «забыл штаны... о, нет, о Боже мой!», когда, в конце-концов осознаешь, что «я так бы хотел встретить живым 2001 год!».
"Наив". Однако, все не так хорошо, как мне хотелось бы и потому, что в моей жизни объявился ... . Да-да, ... , это про тебя. Вчера эта мисс мне с пеной у рта доказывала, что на Руси, как и в Российской Империи, крестьянин голоса никакого не имел и «заботился лишь о своей семье и урожае», но самое обидное, что этот человек оказался прав. В глубине души я это всегда знала, но мне так хотелось верить в то, что рабства не было. Я всегда свято верю (тавтология) в то, что наши люди, если бы захотели, могли бы сделать очень и очень многое... тут-то и приходит осознание: если бы. В этом меня опять убедила ... . Да, я не думаю о том, кто правит у нас в стране и нужно ли ей что-то, я думаю о буднях... мы слишком «маленькие сошки в этом мире», чтобы что-то изменить. Весьма печально.
"19". В последнее время мне кажется, что XIX век был самым прекрасным в истории и нашей страны, и всего мира. Наверное, я это поняла после того, как прочитала «Гордость и предубеждение» Д. Остин, а до этого почву подготавливал Достоевский. Так вот, я бы очень хотела очутиться в XIX веке. Нет, дело не в балах и не в нарядах, а в людях. Тогда писали письма друг другу, гуляли по паркам и лесам, сплетничали, в конце-концов! А сейчас? Сейчас у все есть интернет, и письма никому не нужны, т.к. это долго и неудобно; в парках и лесах просто так не погуляешь: их оккупировали пьяницы; а что до соседей, так большая часть населения не знает, с кем живет... Обидно, очень обидно. Конечно, я недалеко ушла от всех этих людей, но порой так хочется подписаться
«Ваш искренний друг,
Аксинья».
Что я, в принципе сейчас и сделала.